2022-06-03T07:40:37+00:00 2022-05-23T11:47:50+00:00 В гостях у Roomble: Татьяна Миронова — архитектор, которая войдёт в историю Чему тут удивляться? У необыкновенного человека и проекты такие, что забыть их невозможно. Теперь мы поняли, где узнаваемый почерк Татьяны Мироновой взял своё начало В гостях у Roomble: Татьяна Миронова — архитектор, которая войдёт в историю

В гостях у Roomble: Татьяна Миронова — архитектор, которая войдёт в историю

Чему тут удивляться? У необыкновенного человека и проекты такие, что забыть их невозможно. Теперь мы поняли, где узнаваемый почерк Татьяны Мироновой взял своё начало

Это тот самый случай, когда понимаешь, что реальная жизнь может быть интереснее любого фильма. За отсутствием экранизации предлагаем вам прочитать эту историю, написанную от первого лица. А иллюстрациями к ней выступят великолепные интерьеры, созданные мастером. Архитектор и дизайнер интерьеров Татьяна Миронова оказалась, помимо всего прочего, ещё и замечательным рассказчиком.

— Как-то один очень авторитетный человек мне сказал: «Танечка, ты знаешь, я заметил, что самые талантливые художники, скульпторы и архитекторы рождаются в семьях, где есть портниха». Мне было так приятно это слышать, но я понимаю, что это был не просто комплимент, а логический вывод.

Моя мама действительно была потрясающей портнихой, к ней в очередь стояли из Малого театра! А ведь качественно шить в то время было гораздо сложнее, чем сейчас: не было ни журналов мод, ни готовых выкроек. Портниха должна была быть одновременно скульптором, конструктором, художником, дизайнером и просто человеком с хорошим вкусом.

А папа мой, между прочим, работал главным инженером на заводе, и у него было множество сложных технических чертежей. Наш большой стол успевал в течение дня сыграть разные роли. То на нём занималась раскройкой мама, то работал папа. И всё это в однокомнатной квартире, так что я была постоянно окружена линиями, фигурами, формами, цифрами и видела результат, который получается, если все эти линии правильно сложить.

Неудивительно, что мне было интересно то, чем занимаются родители. Неудивительно, что я впитывала каждую частичку их опыта, даже если не всё понимала. И само собой, позже это принесло плоды, но о своём предназначении я узнала только в восьмом классе.

Тут надо сказать, что у моей семьи есть ещё одна важная особенность: родители глухонемые, а вот я прекрасно слышу и говорю. Только одно это уже было для них веским поводом для гордости, и они считали меня лучше себя. Правда, мне пришлось ходить в детский сад на пятидневку, чтобы учиться полноценному общению и не привыкать к постоянному молчанию. Ведь язык глухонемых гораздо короче обычного: один жест может означать целое предложение.

А вот в школе было уже не так просто: у детей из глухонемых семей есть свои особенности. Стоило кому-то не так посмотреть или что-то не то сказать, и я уже не могла вымолвить ни слова. Так что у меня бывали плохие оценки, ведь некоторые учителя отказывались понимать, что я отличаюсь от других. Это сейчас в школах есть психологи, которые решают такие проблемы, а раньше их не было. Но были у меня и хорошие учителя, их я всегда буду вспоминать с теплотой. Например учителя черчения.

В восьмом классе я с удовольствием чертила не только за себя, но и за одноклассников, которые в черчении были не сильны. Преподаватель у нас был молодой, добрый, демократичный. Он не мешал этому процессу, и я думала, что он ничего не замечает, но он видел всё. Как-то раз он подозвал меня и спросил: «Таня, ты знаешь, что такое архитектура?» Я ответила, что знаю, что это что-то, связанное с домами. Тогда он сказал: «Иди на курсы при МАрхИ, учись и поступай на архитектора. Ты очень талантливая!» Вот так один день перевернул всю мою жизнь.

Позже ещё один преподаватель дал мне урок, который лёг в основу моего стиля не только в творчестве, но и в одежде и в жизни. Это были занятия по живописи, и я рисовала натюрморт с синим кувшином. Преподаватель подошёл и сказал: «Всё правильно, хорошо, но не хватает контраста». А потом обмакнул палец в охру и прямо пальцем нанёс на холст несколько штрихов. И картина ожила! Тёплый оттенок охры выявил холодный, тот обрёл объём и заиграл по-новому.

С тех пор моё главное правило: всё должно быть на контрасте. И речь не только о цвете, но и о стиле. Знаете, как в старинных парижских домах? Во Франции действует закон — приобретая площадь в таком доме, владельцы не имеют права ломать вековые камины, лепнину, двери и потолки. Но при этом можно поставить современную лакированную кухню, мебель, технику. Получается такая невероятная эклектика — старое и новое вместе.

И я тоже считаю, что важно сохранять уважение к истории, ведь всё гениальное уже придумали до нас, а мы только импровизируем. Поэтому старое может соседствовать с новым, как тёплые оттенки с холодными. Главное, чтобы стиль был цельным. Чтобы даже если убрать мебель, было понятно: весь интерьер сделан одним мастером.

Правда, применять все эти правила на практике я начала не сразу, а лишь когда получила возможность творить без всяких рамок. Началась моя карьера с того, что я несколько лет проработала рядовым архитектором в проектном институте «Моспроект-3». Но грянула перестройка, людей начали сокращать, а я решила этого не дожидаться и ушла сама практически в никуда.

Занялась прикладным искусством, фарфором, сувениркой, ездила на выставки и даже преуспела. Как вдруг встретила бывшего коллегу, который рассказал мне, что всё меняется, что в «Моспроекте-3» теперь будет своё архитектурно-дизайнерское бюро, что там требуется человек, который будет новым бюро заниматься. Вот я и стала этим человеком.

Поначалу бюро возглавляли мы вдвоём с партнёром. Выполнили десятки архитектурных проектов, частных и общественных интерьеров, выиграли невероятное количество конкурсов и получили множество наград. Но постепенно нам стало тесно в рамках «Моспроекта-3», ведь заказы там были преимущественно государственные, а нам давно уже было интереснее работать с частниками.

Тогда, в середине 90-х, мы решили отделиться, влезли в долги и приобрели для своего бюро отдельный офис в Камергерском переулке. Но не успели получить свидетельство о собственности, как случилось нечто ужасное, а именно военизированный захват.

Так вышло, что у нас попытались отобрать наш собственный офис и разрешали остаться в нём только на правах арендатора. В нашем переулке многие так потеряли свою рабочую территорию, ведь было элементарно страшно, проще сдаться. Но мне уходить было некуда, платить нечем, да и уступать я не привыкла.

Если опустить многочисленные неприятные подробности, скажу: я осталась один на один с долгами и захватчиками. Два с половиной года с помощью юристов и дружеских связей я умудрялась сохранять офис за собой, не оплачивать никому аренду, выгнать меня не смогли. В итоге я всё-таки получила свидетельство о собственности, расплатилась с долгами, и до сих пор этот офис в Камергерском переулке остаётся моим и принадлежит моему архитектурному бюро.

Мне кажется, именно этот сложный эпизод и сформировал меня как личность. Ведь когда победа достаётся легко, меньше осознаёшь её ценность. А вот когда оказываешься в тупике, приходится искать выход, преодолевать трудности, находить решения — тут либо идёшь ко дну, либо выплываешь. И третьего не дано.

Ещё мне кажется, в такие моменты важно не унизиться, не потерять своё «я», не озлобиться и простить всех, кто предал, бросил, обидел. Это касается не только моего случая, но и любых жизненных преград. И сегодня тем, кто только начинает свой путь архитектора или дизайнера, я могу сказать одно: постоянно учись и ничего не бойся!

Но просто победить недостаточно, важно постоянно развиваться. А тогда, в 90-е, я мало что понимала в дизайне, ведь «интерьеры» у всех были одинаковые, и о том, как всё должно быть на самом деле, понятие было очень примерное. Помню, как мой папа отстоял очередь за персидским ковром, принёс его домой и повесил на стену. Я говорю: «Папа, ковёр надо на пол класть!» А он мне ответил, что так долго стоял в очереди и столько заплатил, что ходить по этому ковру просто невозможно.

Помню, как первый раз попала в настоящий салон иностранной премиальной мебели в Москве. Было страшно от всей этой красоты и от невиданных до этого названий, брендов. Это сейчас я в них здорово разбираюсь, а тогда всё это казалось безумно сложным. Но тогда мне ещё предстояло многому научиться, найти свой стиль, понять, что мне нравится.

Вообще, я человек всеядный, я авантюристка и всегда готова браться за что-то мне неизвестное. Ведь мы архитекторы, нас учат уметь всё. И в начале работы мне приходилось браться за любые проекты, даже за те, что мне не очень хотелось делать. Тогда ведь как было: вышел журнал с проектом на обложке — и все поголовно начинают делать себе так же. Но я старалась экспериментировать: бралась за проекты ресторанов, баров, клубов, магазинов, за жилые интерьеры тоже.

Каждый из них я проживала и проживаю как свой собственный. А поскольку в моих проектах всегда много деталей, мелочей, сложных форм и необычных предметов, мне казалось, что я сама должна жить в минимализме. Тогда это как раз вошло в моду, и мне мечталось о белых стенах, низкой по-японски кровати, встроенном хранении. Но когда я начала делать квартиру для себя, я неожиданно поняла, что минимализм — это не моё, что мне хочется нормального человеческого уюта. И я сделала себе интерьер в винтажном стиле. На эту мысль меня натолкнул красный текстильный абажур, который я нашла совершенно случайно.

Получается, что большинство сложностей в моей работе — психологические. Когда не понимаешь, чего хочет заказчик, что-то не успеваешь или просто душа не лежит к работе. Хотя все эти трудности преодолеваются, и без них было бы неинтересно. Как-то раз пришли ко мне очень «продвинутые» люди, они только что купили дом на Рублёвке. Место отличное, а сам дом жуткий, с какими-то башенками, и его нужно было переделать. Заказчики сказали, что побывали уже у пятнадцати архитекторов и всё им не нравится. Я тогда решила, что, наверное, они сами не знают, чего хотят, что лучше с ними не связываться, и специально назвала слишком высокую цену, чтобы они отказались.

А они согласились! В итоге мы совсем забыли о сроках и делали проект в последнюю ночь перед сдачей. Я вдохновлялась на бегу проектами Райта, а потом мы попытались изобразить результат в CorelDRAW на скане изначального проекта дома. И когда половина работы уже была готова, наш компьютер и сама программа зависли. Пришлось оставить как есть — половина дома перерисована, а половина выглядит по-старому. Мы сделали вид, что это специально: до и после. Когда заказчики утром увидели проект, они стоя аплодировали и говорили: браво! А ведь это был сплошной эксперимент и катастрофа.

С заказчиками мне везёт, все они яркие личности. Если раньше приходилось браться за любую работу, то теперь я могу сама выбирать. Но отказываюсь от сотрудничества редко, всего у меня было два таких случая. В первый раз заказчик хотел полностью контролировать мои действия, сидел в офисе рядом и смотрел, что я делаю. Я не могу так работать, это не публичный процесс, да и веду я сразу несколько проектов. Пришлось расстаться.

Второй раз был не так давно: мне досталась очень творческая заказчица, которая каждый день приходила с новой идеей и всё время просила что-то усовершенствовать. А ведь обычно уже первый наш эскиз принимают, ну максимум второй. В общем, мы прекратили сотрудничество, потому что процесс слишком затягивался, хотя и относимся друг к другу очень хорошо. Слышала недавно, что та заказчица всё-таки хочет вернуться к работе со мной. Кто знает, может, за это время ситуация изменилась и наши рабочие отношения наладятся. Я буду рада!


Оцените статью:

Спасибо за Вашу оценку! Хотите оставить комментарий?
нет отправить
Благодарим Вас за оставленный голос.
keetcnjp